Пиранья. Первый бросок - Страница 73

– Накаркали, а? – прищурился Лаврик.

– Не помирай прежде смерти… – протянул Мазур.

В низком, остроносом силуэте просматривалось что-то знакомое. Кораблик уклонился вправо, описывая широкую дугу, теперь он был виден в профиль весь.

– Ну да, – сказал Мазур. – Узнаешь?

– Ну-ка, ну-ка… Только полиции нам не хватало для полного счастья… К Дракону бежать, что ли?

– Не дергайся, особый отдел, – сказал Мазур угрюмо. – Имей те отношение к властям или здешней полиции, нас бы уже через часок начали трясти… Рутина какая-нибудь, они, надо полагать, тут частенько дозором бродят.

Это был тот самый кораблик под желтым с черными полосками полицейским вымпелом, что встретился им во время вылазки на катере. Тот самый пулемет на носу – как и в прошлый раз. За пулеметом никого не было, что позволяло расценивать визит как дружественный. Просто по обе стороны английской крупнокалиберной скорострелки стояли человек восемь в знакомой форме. Кое-кто из них ради сохранения равновесия по-простецки цеплялся за ствол пулемета, так, словно на плетень облокотился.

– Вон того видишь? – тихо спросил Мазур. – Комиссар Ксавье собственной персоной.

– Точно, он…

Кораблик, удерживаемый на месте ходами, встал как раз напротив того места, где расположились они с Лавриком. По всему борту тянулись кранцы из старых автопокрышек, что-что, а причалить к «Сириусу» он мог свободно.

– Доброе утро, господа! – задрав голову, крикнул комиссар. – Капитан, надеюсь, уже не спит?

– Разумеется, – сказал Мазур без особой доброжелательности – у него сейчас не было охоты вести светские беседы с кем бы то ни было.

– У меня к нему срочное дело. В связи с… последними событиями на острове. Разрешите подняться на борт?

– Конечно, – сказал Мазур. – Передвиньтесь метров на пять вперед, вам трап спустят…

Он повернулся к надстройке и громко свистнул в два пальца, но палубный матрос и так уже спешил к тому месту. За кормой полицейского суденышка вскипела вода, оно шустро рванулось на несколько метров, и рулевой лихо застопорил ход так, что уже спускавшийся с борта «адмиральский» трап с поручнями и перилами оказался аккурат напротив комиссара Ксавье. Научные ребятки у лебедки смотрели на визитеров с любопытством, приставив ко лбу ладони козырьком, а откуда-то справа появился лейтенант Ожье, надо полагать, дисциплинированно спешивший с рапортом к своему непосредственному начальству.

Ксавье ловко взобрался по трапу, почти не касаясь руками тонких перил. Одернул мундир, кивнул Мазуру:

– Как дела, все нормально?

– Работаем… – отделался Мазур скупой репликой.

Следом за комиссаром вереницей поднимались его люди – трое, шестеро, семеро, многовато что-то…

Краешком глаза Мазур заметил, что лейтенант Ожье, уже было подбежавший, повел себя странно: вдруг сбился с шага, уставясь на поднимавшихся по трапу, сделал неловкое движение совершенно сбитого с толку человека, вынужденного во мгновение ока выбрать какой-то вариант действий из целой кучи мешавших друг другу побуждений. Его рука, все ускоряя движение, метнулась за спину, к большой желтой кобуре, пальцы царапнули застежку…

И тут же лейтенант застыл в напряженной позе – прямо на него сноровисто навели парочку автоматов.

Дальше все замелькало. Крайний слева полисмен, сделав несколько быстрых шагов в сторону сгрудившихся у лебедки, выпустил длинную, оглушительную очередь над их головами. Высокий ботинок на шнуровке впечатался лейтенанту Ожье под вздох, и он скрючился, тут же получив сверху, по шее, прикладом.

– Лежать! Лицом вниз!

– Лицом вниз, руки за голову!

– Руки вверх, руки выше!

Мазур медленно поднял руки. Предпринимать что-то в таких условиях было бы самоубийством – на него с Лавриком уставилось с полдюжины автоматов. Все, кто их держал, стояли на таком расстоянии, что о броске нечего и думать.

– Мордой на палубу, кому говорю!

Ничего не соображая, да и не пытаясь сообразить, Мазур встал на колени, растянулся вниз лицом на прогретых солнцем досках палубы. Рядом устроился в той же позе Лаврик, он лежал слева, а справа охал и кряхтел лейтенант Ожье. «Ни хрена не понимаю, – оторопело подумал Мазур, смыкая пальцы на затылке. – Ожье – самый что ни на есть натуральный полицейский чин, его сам Дирк сюда привез. Может, оказался засланным казачком, чьим-то там агентом? Ну а нас-то с какой стати по этому поводу – мордой на палубу?»

Вывернув голову, прижавшись щекой к палубе, он лежал неподвижно – ничего другого не оставалось. У самого лица тихо поскрипывали новенькие ботинки прохаживавшегося возле них часового. Неподалеку слышались крики – это укладывали физиономиями на палубу мирных советских ученых. Трап поскрипывал и раскачивался – по нему взбегали новые полицейские.

– Ожье, – тихонько сказал Мазур. – Что за новости?

Страдальчески искаженная болью физиономия лейтенанта была совсем рядом. Ожье, скрипя зубами, ответил:

– «Синие акулы», я узнал…

И замолчал, охнув, дернувшись от безжалостного пинка. Тут же спину Мазура придавил тяжелый ботинок, и чей-то голос наставительно рявкнул:

– Молчать!

Тут бы и взметнуться, взять ногу на излом, пока не хрустнет коленный сустав… Нет, рано. Непонятно, сколько их там, еще всадят пару очередей, пока будешь выламывать часовому ноженьку…

– Вам не кажется, мистер Мазур, что это хороший заголовок для детективного романа? – совершенно непринужденно произнес у него над головой Ксавье. – «Визит комиссара Ксавье». Что вы молчите?

– Часовой не велит.